Собственно говоря, давно хотелось попробовать набросать несколько зарисовок на тему Панзара, не столько с позиций лора, сколько глазами игрока и посетителя форума, и исключительно фана ради.
В итоге получилось несколько так называемых этюдов)

ЗЫ Все совпадения с игровыми/форумными никами считать случайными, и не имеющих никакого отношения к реальным людям!))

ЗЗЫ Опрос неканониченъ, а значит, подразумевает допустимость только одного варианта ответа!


Этюд 1. Фляга.
Молодой инквизитор, сутулясь, неловко переминался с ноги на ногу в зарослях орешника, в тени старого дуба.
Ветки дерева загораживали ему обзор, так что приходилось пригибаться, чтобы разглядеть сквозь них поляну, поросшую невысоким кустарником и папоротником.
Это было не очень удобно, так как капюшон постоянно цеплялся за колючки, которыми изобиловали кусты, отчего и без того ветхое одеяние лишалось очередных порций ткани.
Отчасти, их потеря компенсировалась паутиной, к вящему негодованию пауков, суетливо бегающих взад-вперед по колышащимся веткам, с сиротливо трепещущими обрывками сетей.

Инквизитор терпеть не мог пауков, поэтому вынужденное соседство делало его еще более раздражительным, чем обычно.
Кроме того, у него отчаянно чесалась левая нога, чуть выше щиколотки, почесать которую не было никакой возможности из-за тесных сапогов с узкими голенищами, доходившими почти до колен.
Он попробовал почесать зудевший участок голени каблуком другого сапога, но чуть не потерял равновесие, ударился лбом о ветку, и, вдобавок, наткнулся на крапиву.
Зайкарон, служитель Химеры, член ложи Великой Песочницы и почетный Погонщик Теней, вздохнул и тихо выругался.
День складывался на редкость неудачно.

Вместо того, чтобы дремать в послеобеденный час, где-нибудь, под сводами кафедрального зала, под мерный речитатив старенького прелата, неведомая Сила вынуждала его красться по лесу, продираться сквозь бурелом и оставлять на нём клочья одежды, терпеть общество насекомых, и часами не иметь возможности для осуществления базовых физиологических потребностей.
Да ещё этот мерзкий запах капусты.

Вероятно, одному Крому известно, отчего карлики так обожают овощи, и капусту – в особенности.
Разумеется, морковь они тоже грызут днями напролет, само-собой – репа, не говоря уже про тыквенные семечки, но капуста..
Собственно, именно этот запах и привёл его сюда, ибо ничто так не выдаёт гномьего присутствия, как запах … ну, скажем так, бывшей капусты.
Ну и огрызки кочерыжек. И, конечно, шелуха тыквенных семечек. И огрызки морковки.
И …

Точно!
Маленький коренастый карлик расположился метрах в пяти от того места, где сейчас стоял Зайкарон. Прямо на краю невысокого обрыва развернулась покосившаяся механическая коробка с двумя стволами, торчавшими кнаружи, снабженная примитивным педальным механизмом, приводившим агрегат в действие.
Отвечающий за этот процесс упомянутый карлик, восседал на некоем подобии табуретки, крепившимся над педалями, и болтал короткими ножками.
Очевидно, он только что отстрелял обойму, насколько можно было судить по разбросанным по земле гильзам и шелухе тыквенных семечек.
По-видимому, не подозревавший о присутствии инквизитора коротыш увлеченно грыз огромную по его меркам морковку, жадно стискивая её обеими короткопалыми ладошками.
Инквизитор не мог видеть его лица, так как тот сидел к нему спиной, но до его ушей доносилось отчетливое чавканье, похрустывание и причмокивание.

Бррр!
Зайкарон ощутил, как знакомая волна священного негодования начала охватывать его, поднимаясь откуда-то из внутренних глубин и распространяясь по всему телу.
Гнев к существам, поедавшим овощи и крутящим педали богомерзких турелей, был столь же горяч, сколь иррационален, поэтому, не имея возможности удерживать далее контроль над собой, инквизитор одним кувырком пересек разделявшее их с карликом расстояние и обнажил клинки, со свистом покинувшие ножны.
Плюх. Плюх.

За какую-то секунду до того, как клинки взметнулись в воздухе над его лысой головенкой, карлик подскочил, взвизгнул и, стремительно сорвавшись с табуретки, опрометью бросился прочь, нелепо подскакивая на пружинистых ходульках. На пути, по которому он промчался, остались две дымящиеся лепёшки, в точь-в-точь таких же, как и те, на которые наступил Зайкарон.
Химера сегодня явно отвернулась от своего неудачливого адепта, что возможно, было к лучшему, так как едва ли ей были бы лестны те эпитеты, на которые не скупился её почётный служитель.
Наконец, когда поток изощренных пожеланий в адрес карликов, их прародителей и покровителей иссяк, очистив обувь, инквизитор огляделся по сторонам.
Не было и речи о том, чтобы преследовать далее гнома, которого к тому времени простыл и след, не было признаков и того, что он был тут не один.

Подавив вздох, Зайкарон вновь взялся за рукояти мечей, с твердым намерением разнести убогую механическую конструкцию на гайки и болты, когда, внезапно, она затрещала, окуталась голубоватой дымкой и с громким хлюпающим звуком вдруг исчезла, оставив после себя лишь выжженное пятно на земле, да стойкий запах горелой капусты в воздухе…
Нет, день сегодня определенно не задался.

Он уже собирался уходить, когда его внимание привлек блеск солнца на предмете, лежавшем в траве неподалеку.
Он подошел поближе, наклонился и подобрал с земли небольшую флягу овальной формы с узким горлышком и привинченной пробкой. Отвинтив её он поднёс флягу к носу и тут же скривился, от резкого запаха, ударившего в нос.
-Гномский кроманьяк, - пробормотал он, сплевывая.

Зайкарон призадумался. С одной стороны, как служитель Химеры, он должен был уничтожить богомерзкое зелье, состоявшее из капустной спиртовой настойки, машинного масла и солярки; с другой – сам преподобный прелат отнюдь не брезгует этим продуктом карликов, правда, утверждая, что употребляет его исключительно наружно, в лечебных целях, из-за ломоты в пояснице.
Внезапно решившись, он приложил флягу ко рту и сделал большой глоток.

Поперхнувшись, откашлялся и некоторое время дышал часто и глубоко.
Постепенно, очертания деревьев приобретали ясность, а небо и земля обрели более-менее устойчивые позиции.
Инквизитор сделал несколько шагов и опустился на землю, прислонившись к стволу раскидистого вяза, неподалёку от всё ещё дымившейся прогалины.
-Да пошло оно всё! – неведомо кому сказал он.
Отхлебнул снова и задумался.
Солнце уже начинало садиться, от земли тянуло сыростью, по небу бежали перистые облака.
Он с наслаждением стянул с себя сапоги, обнаружил в левом жука, которого зашвырнул в кусты, вздохнул и вытянул ноги.
В голове слегка шумело, и вроде бы, раздавался какой-то звон, как если бы кто-то бил в медные тарелки.
Но по телу разливалось приятное тепло и необычная легкость.

Зайкорон сделал еще глоток, и уставился в небо, размышляя о превратностях пути служителей Химеры.
Благословенные дни, проводимые в Цитадели, вечерние псалмы и чтение лекций, кропотливая работа над диссертацией, опыты в лаборатории.
Жизнь, размеренная и вполне респектабельная.

Тем не менее, достаточно одного удара Гонга, чтобы превратить её в хаос.
Проклятый удар Гонга – и уважаемый член ложи, кандидат наук, вынужден бросать работу над монографией и, облачившись в эти жуткие хламиды, часами бродить по кустам, скрываться в тенях и атаковать инакоцветных.
Гоняться по лесу за вонючими карликами, не имеющими даже зачаточных представлений о гигиене – что может быть унизительней?
А чего стоят бесконечные и бессмысленные штурмы всевозможных полян, ради сомнительного удовольствия доминации на участке земли, размером 5 на 5 метров?!
Общество мужиковатых эльфиек, взывающих к Аргусу своими грубыми прокуренными голосами, беспрестанно дискутирующих между собой зеленокожих мутантов, истеричных блондинок, и постоянно смеющихся хилеров, с распухщими носами и вечно слезящимися глазами, с остекленело-эйфоричным выражением в них.
Прибавьте к этому непрекращающееся тарахтенье турелей, тарабарщину речи карликов чуть более чем полностью состоящую из обсценной лексики языков всех народов, и (о, Химера!) – огрызки кочерыжек под ногами, шелуху семечек и, конечно, запах капусты – и вы поймёте, почему звук Гонга не может вызывать ничего, кроме ненависти.
А этот мерзкий писк летучих мышей, возникающий всякий раз, когда инквизиторы скрывались в тенях! Одной Химере ведомо, откуда брались эти твари, но к концу боя голова от них просто раскалывалась…
По непостижимой причине, разорвать цикл бесконечных стычек и возрождений на Респе можно было только удержанием этих злосчастных полянок, и, скрепя сердце, инквизитору приходилось делать свою работу – ловить, пленять, карать…

Работу эту он ненавидел также сильно, как и саму катавасию боя, отчасти оттого, что какие бы усилия не прилагались ими к достижению результата, благодарность инквизиторы слышали редко. Если быть точным – совсем никогда.
-Песок! – с горечью буркнул он, вспоминая прошлый бой на огромной каменной арене, в котором он дважды оказывался погруженным в кипящую лаву.
-Где, скажите на милость, я должен его брать, когда вокруг – одни камни?!
Или, к примеру, Зал Гранитных Предков – там же вообще фактура другая! Опять же, деревни в джунглях. А этот гребаный форт на болотах?? На болотах!! Но разве кому-то до этого есть хоть какое-то дело?? Вынь да положь им песок, и всё тут…

Он неожиданно громко икнул, и вдруг, осознал, что в почти полной тишине леса, его по прежнему продолжал беспокоить звук медных тарелок, стучащих у него в голове… Или где-то позади??
Усилием воли, приподнявшись (это было несколько затруднительно, так как при попытке перехода в вертикальное положение, земля и небо вновь начали играть в чехарду), Зайкорон проделал несколько нетвердых шагов в направлении ближайших кустов орешника, откуда, по его мнению, доносился звук.
По мере продвижения звук становился громче, пока, наконец, через раздвинутые ветки, его нетвердому взору не предстал маленький механический уродец, являвший собой своеобразную уменьшенную пародийную копию карлика, рассеянностью которого инквизитор был обязан этой встрече.
Огромные глаза-плошки уставились на служителя Химеры, крохотные ручки стискивали непомерно большие тарелки из порыжевшего металла, и методично сталкивали их друг с другом, порождая тем тот самый звук, который уже добрых полчаса беспокоил инквизитора.
-Мррмр…мрмрессс..мрерссск..ик! пржжжденье! –выругался Зайкорон.

Ну, конечно – маленький пакостник не ограничился возведением турели и разбрасыванием лепешек, но и замаскировал в кустах механического помощника, очищающего до килограмма тыквенных семечек в час, что существенно ускоряет процесс стрельбы из турели.
Вообще, обнаружить такого помощника – редкая удача, так как выведение его из строя лишает карлика припасов и быстро деморализует, но в данном случае, карлик уже убежал, а ломать одинокого уродца Зайкорону стало почему-то жаль.
Он даже испытывал нечто вроде сочувствия к этому брошенному созданию, такому же одинокому, как и он.
-Эх ты… бед-долага-брр-дяга! – почти ласково изрек инквизитор, усаживаясь рядом.

****

Поздно вечером гном Шухернахер крался осторожным шагом вдоль опушки леса, где накануне, удачно расположив турель, набил около полутора десятка фрагов.
Если бы не этот маньяк-фанатик, молот Крома ему туда, куда солнце не светит, и не необходимость поспешной ретировки, фляжка была бы на месте, и не было бы нужды сейчас ползать по кустам в потёмках…
Остановившись, он прислушался.
Откуда-то неподалеку доносилось невнятное приглушенное бормотанье, сопровождаемое позвякиванием.
Проследовав в направлении звука гном оказался у кустов орешника, совсем рядом с том местом, где произошла неожиданная встреча со служителем Химеры.
-Ты пннимаешь, братишка… ты – единсьное сущщво, котрое м-мня п-пннимает!
Прямо на траве, посреди зарослей, сидел босой инквизитор, держа в одной руке разыскиваемую гномом фляжку, а другой приобнимая механического голема.
-Ониссе…Ик!...Имсем от м-мня нужжн токо пьс-сок!
Голем согласно моргал, и пытался аплодировать.

С минуту созерцав это зрелище, Шухернахер, наконец, пришел в себя, шепотом выругался в бороду, развернулся, и, в изумлении покачивая головой, скрылся в высокой траве, похрустывая на ходу кочерыжкой.

Этюд 2
Шахматная партия
-Вам мат, Андрей Юрьевич!
Орк в сером старомодном с отливом костюме стряхнул пепел с сигары и изящным движением переставил ферзя из левого угла доски в центр, заменив им вражескую пешку.
После чего, откинувшись на спинку кресла, с плохо скрываемым торжеством устремил взгляд на соперника.
Последний, казалось, проигнорировал обращенную к нему реплику; облокотившись на стол, он, нахмурясь, сосредоточенно разглядывал доску, покусывая краешек только что выигранной им ладьи.

-Хм. – наконец, сказал он. –Похоже, что Вы правы.
Подняв голову, орк, которого звали Андреем Юрьевичем, застенчиво улыбнулся, и протянул бугрящуюся мышцами руку собеседнику.
-Благодарю за партию, господин Ликвидатор! Боюсь, вы получили от неё гораздо меньше удовольствия, чем я.
-Ну что вы! – возразил ему тот, которого звали Ликвидатором. –Если бы вы не увлеклись этой турой, исход партии вполне мог бы быть совсем иным!
-Да, возможно… - рассеянно отозвался Андрей Юрьевич, протирая очки. -Может, еще партеечку?
-Благодарю, но нет! Последний бой оставил меня без дубины – вообразите себе!
-Как? Вы её сломали- простодушно удивился орк, уставившись на Ликвидатора огромными из-за стекол глазами.
-Хуже! Я её проспорил!
-В самом деле?
-Всё было рассчитано идеально – баланс тяжести, тайминг, даже коэффициент трения был учтен!
Стопроцентное попадание в цель! Но кто мог предположить, что карлик поставит голема!
В итоге удалось снести только три теслы из пяти, и жюри не засчитало вайпаут!

Андрей Юрьевич сочувственно кивал головой. Ликвидатор говорил что-то еще, но он уже был далеко отсюда своими мыслями.
Эта привычка сохранялась у него с поля боя. Ничто так не способствует развитию медитативной сосредоточенности и одновременного абстрагирования от реальности, как искусство держания щита.
Голубоватое зарево, изогнутым полумесяцем опускавшимся перед растопыренными руками орка, завораживало и увлекало.
Словно отколовшийся кусочек небесного свода, бережно поддерживаемый хрупкими дланями смертных, фрагмент бесконечности, защищающий их от изначального хаоса…
-ТАНК! КУДА СМОТРИШЬ?!
-НУБАС!!
-РАЧИНА!!!
Возвышенный поток мыслей Андрея Юрьевича как правило, прерывался очередным взрывом негодования окружающих его однопартийцев.

Негодующе лопотали что-то несуразное своими гортанными голосами коротыши-карлики, истерично вопили голубоглазые блондинки, желчно плевались зеленой слюной инквизиторы, и даже интеллектуалы берсерки пытались объяснить физику траектории полета ледяной заразы, мгновенно сковывающей всю группу.
-Вы поймите, Андрюша,– в очередной раз обращался к нему пожилой с виду берсеркер в пенсне и цилиндре, - инста летит по параболе, следовательно, характер движения вашего щита должен быть синусоидой…
-Да нормальным танком надо быть, а не рукозадом недоделанным! – заходилась в визге ослепительно блондинистая виза, -я забегаю на точку, даю заморозку, перемораживаю их визу, а этот олух убирает щит и таращится в небо!
-Дурья башкерья - молоткой надо, Кромой клянусь!
-По айпи ему надавать, по айпи!
Но даже в том случае, когда Андрею Юрьевичу везло, и в щит попадало то, что обычно летело в команду, претензий было не меньше:
-Что стоишь столбом, УЩ не учил?!
-Таран, сцук, таран дай!!!
-У нас танк есть вообще?
Последний вопрос задавался практически в любой битве и звучал рефреном к любым действиям.
Андрей Юрьевич не обижался. Он понимал, что причина общей озлобленности – в несовершенстве природы, искаженной хаосом, в диссонансе, порождаемым ударом злосчастного Гонга, в трагических перипетиях сплетений судеб неповинных народов, ослепленных жаждой Доминациии, иными словами – в отсутствии мирового Баланса…

- ….и представьте, что вы – параллелипипед! Представили? А теперь – толкайте!
Андрей Юрьевич не сразу сообразил, что к нему обращается Ликвидатор, уже несколько минут что-то ему объясняющий.
-Да-да.. параллелипипед, конечно…. А почему не призма?
-Вы что, меня совсем не слушали? – расстроенно вопросил Ликвидатор, и махнул рукой.
-Ладно, позже обсудим, мне еще весь вечер новую дубину балансировать.
Ликвидатор поправил запонки, коснулся булавки для галстука, приподнял цилиндр в знак прощания и взял в руку трость.

-Мальчики, огонька не найдется? – хрипло пробасила эльфийка.
Орки повернулись в сторону голоса и вежливо склонили головы, при виде его обладательницы (или обладателя)*.
*Никто достоверно не знает, к какому полу относятся сорки, и по каким признакам определяется. Этому в немалой степени способствует довольно странная манера некоторых сорок говорить о себе в мужском роде).
Облаченная в розовый с оборками халат эльфийка производила почти женственное впечатление, если бы не плоская грудь, высокий рост (ей бы в баскетбол играть – машинально подумал Ликвидатор), и выраженные темные круги под глазами, которые она безуспешно пыталась скрыть тоником и косметикой в объеме, достаточном, чтобы превратить обоих орков в альбиносов.
Если прибавить к этому кричащий в голос макияж, скорее схожий с боевой окраской, банное полотенце намотанное на голову и рваный чулок на правой ноге, то можно получить общее представление сорок о сексуальности.
Дополняла картину папироса, зажатая в зубах.

-Прошу вас, мадам! – Ликвидатор любезно щелкнул зажигалкой, пока Андрей Юрьевич хлопал глазами, собираясь с мыслями.
-Благодарю, - сорка присела на край бревна, на котором все еще стояла шахматная доска с расставленными фигурами, и, эффектно забросив ногу на ногу, глубоко затянулась и выпустила облачко сизоватого дыма.
Андрей Юрьевич закашлялся.
-Как игра? – поинтересовалась эльфийка, мельком глянув на позицию.
-Ничья-с! – рапортовал Ликвидатор, подмигнув Андрею Юрьевичу, - а как у вас прошел бой?
Сорка досадливо отмахнулась:
-Как обычно! Вверх-вниз, цепная молния, скай на точку – вот всё что помню. –И вся одежда провоняла горелой капустой, как будто у плиты весть день простояла – пришлось в стирку сдать.
-Это еще что – сочувственно подхватил берсерк – от гномов можно, по крайней мере, держаться подальше, а от хипперов куда деваться?!
Эльфийка закатила глаза. -Опять Тефтонец?

Ликвидатор патетически всплеснул руками. –Вы не представляете, дорогуша – доверительно прошептал он, наклонившись к банному полотенцу, -Вы не представляете, каково это – весь бой находиться с ним рядом!
Сорка сочувственно покивала головой. – Опять жженая резина?
-Хуже! Какая-то невыносимая желтая дрянь, от которой не продохнуться! Я весь бой бегал от него по джунглям, но этот ненормальный гонялся за мной с хохотом, размахивая этой своей…как её там… кубышкой!
-Кадушкой.
-Погремушкой!
-И ведь я сколько раз просил его не размахивать этими своими причиндалами – перед другими берсерками неудобно – но разве он кого-нибудь слушает!
Что вообще можно объяснить его преподобию, который искренне полагает, что сыпануть в кадило конопли – это высший пилотаж медицины, и умудряется рассказать в течение одного боя один и тот же анекдот не меньше дюжины раз??!
-Тот самый, про двух гномиков и турельку?
–Именно!

Андрей Юрьевич задумчиво кивал головой, в такт повизгивающим восклицаниям эльфийки и басовитому рокотанию берсерка, разглядывая бабочку, порхавшую над шахматной доской, где одиноко и печально высился его белый король в окружении черных фигур.
Вечерело, и лучи заходящего солнца, падая на доску, окрашивали её в золотисто-багряный цвет.
Ликвидатор и сорка, увлеченные диалогом, успели и вовсе позабыть о его присутствии.
Он начал задремывать, и во сне, который ему снился, он стоял на небольшой округлой площадке, похожей на центр арены повелителей войны, с тем отличием, что все вокруг было покрыто снегом.
В том месте, где на арене должны были быть ступеньки, находилась ледяная возвышенность, имевшая подобие трона.

На троне восседала фигура, облаченная в старые заржавленные доспехи, почему-то раскаленные докрасна, и в высокой короне-шлеме с узкими зубцами и полумаской, скрывавшую верхнюю часть лица.
Сквозь прорезь на него смотрела пара светящихся красных глаз.
-ЗАПОМНИ! – прорычал низкий грубый голос, усиленный гулким эхом, многократно отразившимся от ледяных скал – ВСЕГДА ДОЛЖЕН БЫТЬ ЩИТ! КТО-ТО ДОЛЖЕН СДЕРЖИВАТЬ НАТИСК ПЛЕТИ!
Андрей Юрьевич согласно закивал головой и уже открыл рот, чтобы спросить, что это за новая абилка плеть и кто может ею пользоваться, как почувствовал, что его тормошат за плечо.
-Просыпайтесь, голубчик! Клыкастая физиономия Ликвидатора, окутанная облаком сизого дыма нависла над ним.
-Гонг пробил! Время держать щит!
Андрей Юрьевич вздохнул, поднялся с березового пня, с хрустом потянулся и, поправив очки, последовал за берсерком и соркой вглубь леса…

Этюд 3. Космогония дедушки Шмарыча.

На лесной поляне, по сводом разлапистых елей, царила суета.
Раздавалась заковыристая перебранка гномов под перестук топоров, слышалось повизгивание эльфиек, глуховатое бормотание и кашель вечно простуженных инквизиторов и раскатистые громыхания смеха орков.
Какая-то разношерстная компания, радостно гогоча, волокла к берегу реки отчаянно верещащего и пытающегося вырваться гнома. Две эльфийки расположились на банных полотенцах неподалеку от воды, о чем-то переговариваясь и хихикая. Еще двое кормили ягодами блаженно лыбящегося орка, разместившего свою квадратную голову на их коленях.
Хилер в потрепанном кимоно (хотя, возможно, это была туника, или ряса), подозрительно опухшего вида, слонялся от одной группки к другой, пытаясь поймать кого-нибудь за пуговицу, рукав, или другую часть одежды, и, отчаянно жестикулируя, пытался что-то объяснить, но никто не понимал, что он бормочет. От него пахло капустой и скипидаром.
Угрюмого вида инквизитор, скрестив руки на груди и склонив голову набок, слушал, что втолковывали ему двое раскрасневшихся гномов; рядом стоял коренастый берсерк, ехидно ухмыляясь, и покачивая головой.
Под елью неподалеку лежали корзины с бутылками, заполненными темной жидкостью. Рядом бил в тарелки механический голем, рядом с которым стояла турель. Под турелью трое гномов помоложе, расположились кружком, потягивая одну бутылку из кучи за другой.

Однако, наибольшая активность отмечалась на другом конце поляны, где потрескивал костерок. Рядом с костром стоял трехногий табурет, на котором восседал гном весьма внушительных размеров. Заходившее солнце припекало его бритую голову, на широком лбу выступили капельки пота, он был по пояс гол не считая кожаного фартука, покрывавшего большую часть живота. Короткая курчавая борода обрамляла подбородок, в данный момент непрерывно двигающийся.
Рядом с гномом высилась горка освежеванных крысиных тушек, которых он, одну за другой, ловко нанизывал на шампур, передавая его молодому безбородому гному, почтительно взирающему на него снизу вверх.
В свою очередь, юный гном клал шампур на мангал, вокруг которого плотной кучкой толпились желающие отведать заветного лакомства – шмаргеров, фирменного блюда именитого гнома, которого звали Шмарычем.
Подрумянившиеся тушки молодой гном складывал в отдельную кучку, откуда Шмарыч ловко извлекал их по одной своими короткими, похожими на сосиски пальчиками, и аккуратно заворачивал в листья капусты. Рядом ждали своей очереди лепешки из прессованного жмыха, и жбан с красноватым соусом, в основу которого входили машинное масло, пиво и томатный сок.

Столпившиеся вокруг Шмарыча зрители зачарованно наблюдали, как старый гном, словно фокусник, манипулирует индигриентами, обильно поливая их соусом и посыпая специями, превращая их в итоге в тот самый фирменный кулинарный шедевр.
У наиболее близко стоящих орков в животе раздавалось урчание, отдаленно напоминавшее раскаты грома. Молоденькая эльфийка, подобравшаяся к Шмарычу со спины, приподнявшись на цыпочки, заглядывала ему через плечо и одновременно пыталась строить глазки, в то время, как другая услужливо раздувала костер, периодически подбрасывая с нужной стороны горстку-другую совсем мелких огненных шариков.
Орк с квадратной головой попытался нахально стянуть первый шмаргер, и был бит теми же самыми эльфийками, на чьих коленях недавно возлежал. Хилер в потрепанном кимоно воообразил, что начинается бой, затянул гнусавым голосом что-то унылое и неразборчивое, сыпанул в костер какой-то дряни, от которой повалил густой черный дым, и, размахнувшись кадилом, попал орку по голове, чего, впрочем, ни тот, ни другой не заметили. Откуда-то со стороны реки, отчаянно вереща, прибежал мокрый гном, энергично жестикулируя и восторженно крича, что вода просто отличная, и, под шумок тоже ухвативший шмаргер, однако, угрюмый инк, внезапно материализовавшийся за его спиной, выхватил шмаргер из рук обалдевшего гнома, и также внезапно исчез; только капли соуса на земле указывали направление, в котором он скрылся.

В результате, поднялся шум и гам, так что Шмарычу пришлось воззвать к порядку и даже осадить парочку наиболее ретивых гномов, с помощью подзатыльников. Наконец, все расселись, и, получив по шмаргеру (орк с квадратной головой исхитрился разжиться тремя), некоторое время не издавали других звуков, кроме чавканья и сопенья.
Спустя немного, Шмарыч утёр тыльной стороной ладони губы и усы, откинулся к стволу дерева, под которым сидел, и извлек из-за пазухи короткую трубку с массивной чашкой, частично выгоревшей по краям.
Неспешно развязав кисет, он принялся набивать трубку, разминая и утрамбовывая табак.
Остальные, тоже утолив голод, стали сдвигаться поближе, готовясь послушать очередную историю, а, если повезет, то и несколько, на которые старый Шмарыч был большой мастер.

Молодой гном, помогавший деду готовить шмаргеры, ждал этого момента, по-видимому, больше всех – он уселся у самых ног старика, и, слегка приоткрыв рот, не сводил с Шмарыча восторженно-эйфоричного взгляда.
-Ну, что ж…. – откашлявшись, Шмарыч обвел глазами слушателей, рассевшихся полукругом, и, затянувшись, выпустил колечко сизого дыма. – О чем бы вы хотели послушать?

-Про богов!Про богов!- раздались нестройные голоса
-Да, дедушка! Расскажи нам про древних богов! – попросил молодой гном, сидевший у ног рассказчика.
-Про древних, значит…- хитро усмехнулся Шмарыч, попыхивая трубкой, - Ну, так и быть…
-Как всем вам хорошо известно – начал гном – существуют четыре божества, которым мы поклоняемся – Великий Тетрапантеон:
-Зар Могучий – покровитель народа орков, воинственного и гордого.
(Одобрительное порыкивание орков).
-Химера Непостижимая – та, чья Тень скрывает инквизиторов в их бою и которая благословляет порошки наших хилеров…
(При этих словах раздались одиночные смешки, кто-то с галерки пробормотал «Знаем мы, что там за порошки», но на него тут же зашикали)
-Аргус Многоликий – невозмутимо продолжал между тем Шмарыч, - единый в различных ипостасях, как лед и пламя, что дают силу нашим сёстрам…
(Снова смешки, только теперь большей частью, женские).
-И, наконец, - повысил голос Шмарыч, - Кром Великий, покровитель искусных мастеров, непревзойденных воителей, и …
-Мерзких обрубков!!! – проорал чей-то голос, поддержанный общим согласным гулом.
-И мерзких обрубков, - согласился Шмарыч, - вот суть обитатели пантеона, который правит миром Хаоса…
-И которых никто и никогда не видел! – ввернул скептически хмурый инк, ковыряя веточкой в зубах.

Шмарыч хитро сощурился, - Может, никто, а может, кто и видел… - загадочно сказал он.
-И кто же это? – поинтересовался инк.
-Деда, это же ты? Ведь правда, ты их видел, правда? – волнуясь, затараторил юный гном.
Дед усмехнулся в усы, - Видел, Почемучка, видел.
-Врёшь! Не может быть! Где? Когда? - посыпался град вопросов.
Гном невозмутимо утрамбовывал табак в чашке трубки.
Дождавшись, когда гул голосов несколько стих, он продолжал.

Было это, когда я охотился за жуками на территории хорошо известного вам болотного форта.
Там их немало водится, и среди них есть очень редкие, древние виды. Один из таких мне и попался, огромный такой, с золотыми крыльями.
В погоне за ним, я забрел в незнакомую гористую местность, в которой потерял след жука, заплутал, и долго бродил в поисках обратного пути. Я блуждал очень долго, и, постепенно, мир вокруг меня начал меняться – окружающие горы, деревья, трава и небо оказались словно вывернуты наизнанку. Они были неестественно яркого цвета, и необычных пропорций. Потом пропали и они, и я брёл по бескрайнему полю, и не было никого вокруг, даже коня, про которого я бы мог спеть…
Когда же надежда выбраться оттуда окончательно оставила меня, вдруг впереди стали проявляться контуры неких статуй. По мере приближения, я все больше мог их различить, и увидел, что это – четыре огромные статуи, изображающие богов.
Преисполненный благоговения, я подобрался к ним, затаив дыхание, и преклонил колени, чтобы выразить свое почтение. Но статуи оставались недвижны и немы, и сколько бы я не взывал к ним, ни звука не исходило от каменных уст.
И тогда, поднявшись в полный рост, я стал роптать и гневно поносить творцов этого мира, создавшего его таким несовершенным, населенном жуками, которых невозможно поймать и богами, к которым невозможно обратиться, и крысами, без которых невозможно прожить, и много чего еще в безумии своём изрекал я тогда, стоя посреди ужасной пустыни, у подножия статуй Безликих…
И вдруг раскат грома потряс полигоны, на которых я стоял, и был глас ко мне, который раздавался в моей голове и письмена огненные возникли там, где должно было бы быть небу.

-О гном неразумный и дерзкий, жалкий недомерок, дерзкое ракообразное, как посмел ты проникнуть туда, куда заказан вход простым смертным? Или не знаешь ты, что всякий, дерзнувший попасть под Текстуры, обречен на вечное заключение в Великий Жбан?
И при этих словах появилась передо мною бочка огромная, из досок и обручей железных сделанная, и страх великий объял меня, и взмолился я, и просил неразумие мое понять и простить, и дать возможность искупить вину свою служением рьяным и искренним.
И была тогда открыта мне тайна великая и страшная, и прозрел я, и стал другим гномом, открылись мне судьбы былого и грядущего, и дана власть над мирами…

Молодой гном, которого звали Почемучкой, слушал, открыв рот, остальные выражали свое впечатление от рассказа гулом, и различными репликами.
-Что же за тайна-то? – недоверчиво вопросил хмурый инквизитор. –Да, Шмарыч, расскажи, что за тайна!- поддержали его еще голоса.
Тайна… -задумчиво проговорил Шмарыч, вертя в руках надкусанный бургер – Тайна это такова, что только истинно мудрые могут её постичь, а непосвященным она покажется сказкой…
Естественно, все считали себя исключительно мудрыми и посвященными, а молодой Почемучка так таращил глаза, что, казалось, еще немного, и они выскочат у него из орбит.
Обведя глазами присутствующих, и выпустив еще одно колечко дыма, старый гном продолжал:
-Тайна, которая была открыта мне на месте храма четырех богов заключалась в том, что …
– Шмарыч выдержал паузу, - Что они суть не настоящие боги!
Теперь уже искренне изумление было на всех лицах, а не только на почемучкином.
Ухмылявшийся до этого времени берсерк, даже перестал жевать и оторопело воззрился на гнома.
-Да-да, - продолжал между тем тот, - именно такие же чувства охватили в тот день и меня... Многое предстояло узнать мне!
-Но, позволь! – вмешалась эльфика с хриплым голосом, - если не боги создали нас и этот мир, то кто же тогда? Ведь всем известно, что всё, что нас окружает – лишь порождение грёз Аргуса, создателя нашей реальности…Или ты, гном, посмеешь оспаривать учение настоятельниц?!
Остальные поддержали эльфийку согласным гулом.

Шмарыч усмехнулся, затягиваясь ароматным дымом, - Учения настоятельниц справедливы в рамках парадигмы нашего мира, - заметил он, - однако создан он был не нашими богами, а разумом и искусством тех, кого посвященные называют Разрабами.
Гул на поляне усилился, кое-где местами переходя в ропот. Учение о Разрабах носило смутный, отрывочный характер, считаясь оккультным знанием. Среди народов Панзара ходили мрачные легенды о последователях этого учения, именующих себя Приказом. Члены этой секты носили кожаные плащи, сапоги, черные кожаные шляпы и полумаски, скрывающие большую часть лица.
Поговаривали, что никто не знал, кем именно они являлись, и можно было только гадать, кто и в какой момент мог оказаться одним из них.
Но в те редкие моменты, когда их видели в местных пабах, они многозначительно потягивали черный эль из высоких кружек, заедая его раками, которые зловеще хрустели у них на зубах.

Старый гном между тем продолжал.
-Верховным Разрабом и подлинным создателем нашего мира, на самом деле, является не Аргус, а тот, кого именуют Великим Аниматором – вещал он, - именно ему мы должны быть благодарны за то, что мы существуем, такие, какие есть – за милые лица эльфиек, мускулистые торсы орков, славные бороды гномов и … ну, в общем, люди тоже должны быть благодарны, несмотря на рожки…
-…и во ввеки ввеков!... Ик!... – завопил внезапно откуда-то с задних рядов хиллер, размахивая кадилом над головой. На него зашикали, но тот не унимался, и, в итоге, пришлось посадить его в гномью турель, и дать крутить педали, чтобы как-то отвлечь.
-Великого Аниматора окружает сонм демиургов, которые готовы исполнять его волю, служат его очами, гласом, руками и опорой. Из них наивысшие чины, его десница и шуйца – грозный Астриорх и благостный Анатарес…
-Деда, а что значит – «десница» и «шуйца»? - спросил молодой гном.
-Это означает правая и левая рука – части тела такие, - пояснил Шмарыч, - образное выражение, понимаешь?
-Угу, - кивнул Почемучка, а про себя подумал: «Вот бы и мне стать какой-нибудь частью тела Великого Аниматора! Интересно, что для этого нужно? Надо будет спросить позже у деда»
-И чем же они занимаются? – поинтересовался орк с квадратной головой.
-У них много забот – ответствовал Шмарыч, -помимо дел по обустройству нашего мира, Астриорх карает неверных и отступников, и грозен в гневе его безволосый лик. Он владеет Крышкой от Великого Жбана, и в его власти навечно запечатать в нем дерзких смертных, прогневавших демиургов…
Анатарес же, напротив, сулит блага тем, кто чтит Кодекс, и щедро одаривает верных. Это он изобрел Великое Колесо Фортуны, которое ежедневно приносит нам удачу. Он же благословляет наших крыс, чтобы они плодились и преумножались.
Есть еще глас Аниматора, не имеющий имени, так как он - воплощение его мыслей и его рупор, без которого нет победы, и многие другие, но если повествовать о всех подробно, то солнце успеет закатиться, а бургеры и пиво останутся нетронутыми, –заключил Шмарыч.

-Дедушка, - не унимался Почемучка, - а почему в наше время так мало знают о Разрабах? Почему в их честь не воздвигают храмы, не служат им литургии в монастырях, не приносят им жертвы?
Шмарыч вздохнул.
-Когда-то, давным-давно, когда мир был молод и свеж, и в нем еще не отгремели его первые звездные войны, когда эльфийки еще носили откровенное бельё, а вещи в кузницах ломались в руках неумелых мастеров, в те далекие-далекие времена, народы Панзара жили в гармонии с Разрабами, были их любимыми чадами, и не испытывали недостатка в крысах и эле.
И было в те времена много славных школ, которые изучали пути Разрабов, и воспитывали своих учеников мудрыми и бесстрашными бойцами…
Старый гном приумолк, глядя в огонь, погрузившись в собственные воспоминания.
-Да, - вздохнул он наконец, - Много их было, но никто не мог сравниться со Следующими.
-С какими следующими??
-Ну, так они себя называли… - пояснил Шмарыч, -официально, считалось, что название отражает их следование учению Разрабов, Великому Теорикрафту, но, зная их настоятеля, могу предположить, что они просто сидели всем ученым составом, и перебирали различные варианты названий. Настоятель был крутого нрава, и постоянно отбраковывал различные варианты, крича «Следующий! Следующий!», и вот так оно, в результате и появилось… Впрочем, это всего лишь одна из теорий (другие, правда, еще хуже), а как там оно было на самом деле – теперь уже никому неизвестно.
-Так что же произошло?- спросила молодая эльфийка, кутавшаяся в плед, - куда же подевались все эти школы, и эти…как их… следователи?
Шмарыч печально пожал плечами.
-Ничто не вечно под луной… Со временем, народы Панзара стали забывать о том, что всем, что есть, они обязаны Разрабам, кое-кто начал роптать, жаловаться на то, что те требовали в жертвы слишком много крыс, появились еретические учения о том, что в нашем мире нет и не может быть Великого Равновесия, сиречь Баланса, находились и такие, кто выражал недовольство даже тем, что вещи ломаются у них в кузнице, а амулеты не служат им вечно… Словом, мир обезумел, и даже мудрейший настоятель Дзе подпал под всеобщее веяние, и открыто выражал свои сомнения в мудрости тех, чьим путям он ранее призывал следовать…
Наиболее дерзкие, в своей безумной гордыне возомнили себя равным создателям, и стали пытаться изменить этот мир по своему разумению. Они использовали для этих целей жуков, порождений Тёмной стороны Кода, и с их помощью пытались проникать под Текстуры мира, чтобы править им изнутри. Нашлись и такие, кто, прибегнув к темным ритуалам, призвали в наш мир Червей из других миров, которые наделяли своих хозяев уникальными возможностями и даже бессмертием…
И тогда терпение Разрабов иссякло. Настал день гнева, и Астриорх отверз Великий Жбан, и вечная тьма поглотила тех, кто мнил себя равным богам. И был великий плач по всему миру, от подножия Гранитного Зала до гномьих каменоломен, и лики эльфиек навсегда изменились после скорби дней тех, и стали народы бояться тех, кого когда-то чтили, и всё реже поминали их добром.

Старый гном вздохнул и начал выколачивать трубку.
-А как же школы? – спросил хмурый инквизитор, - с ними-то что сталось?
-Школы… А что школы… После Следующих уже не было никого, кто мог бы сравниться с ними…
Но их братство распалось, а настоятель, по слухам, то ли тронулся умом, то ли стал юродивым… Поговаривают, что его иногда видят то тут, то там, в образе шута, таскающего бочку…
Нынешние школы уже не знают учения Разрабов, не слышали про Теорикрафт; одним лишь бы вкусно пожрать, другим - повибрировать, тьфу ты, перцами, третьим – и вовсе загадка, чего надо…

Солнце уже почти село, от реки стало ощутимо веять холодом, под чернеющими в сумерках елями высилась гора пустых бутылок, на которых, похрапывая, спал гном в мокрой одежде.
Хилер в потрепанном кимоно продолжал с энтузиазмом крутить педали турели, покрикивая, чтобы ему уступили дорогу, и поминутно приглашая эльфиек прокатиться с ветерком, обещая рассказать анекдот про двух гномов, при этом сам же начинал заливисто смеяться.
Орк с квадратной головой на каждой руке держал пару хихикающих эльфиек, слегка пошатывался и, заплетающимся языком, требовал внести ясность, что, почему-то, приводило его спутниц в буйный восторг.
Хмурый инквизитор выглядел еще более хмурым, сидел на камне возле реки и пытался оттереть плащ от помета летучих мышей. За его спиной два гнома корчили ему рожицы.
-Деда, - сонно пробормотал Почемучка, клюя носом у костра, - а я стану тоже каким-нибудь членом Разрабов, когда вырасту?
-Конечно, станешь, и не только членом – рассеянно отозвался Шмарыч, укладывая шампуры в чехол, - спи, малой, всё у тебя есть…
«Вот и хорошо», - подумал маленький гном и погрузился в сон.

Этюд 4.
Вечеринка Торгуна.

Запыхавшийся Почемучка вприпрыжку торопился по лесной тропинке, петлявшей между деревьев.
Сегодня был очень ответственный день, он поднялся спозаранку, и, хотя плохо выспался, и у него болела голова, все-равно спешил, боясь опоздать.
Подумать только, еще недавно он был всего лишь маленьким гномом, которого не всегда замечали, одним из многочисленных посетителей пабов, безликих и безымянных, не имеющих даже штандарта с гербом клана.
А сегодня он – без пяти минут член великого гномьего братства, как же его… плотных… потных обкурков?.. обрубков? …скорлупков?
В голове все еще шумел невыветрившийся до конца вчерашний эль, и память упорно отказывалась воспроизводить некоторые (и довольно обширные) фрагменты прошлого вечера.
Споткнувшись на очередном повороте тропинки о торчавший из-под земли корень, он едва не растянулся среди шишек, и, немного сбавив темп, стал вспоминать.

-КРОМАНАКАТИ!
-ВАХ! -АССА!
-ХЕЙХО!
-БАРУК КАЗАД! Ик..! Ой, а это вообще откуда??
-ЦСК –КОНИ!!!
-ЛОК'ТАР ОГАР!
Веселье переполняло сидящих за расставленными на открытом воздухе столами, равно как тёмный эль - кубки и чаши собравшихся. Большей частью, это были гномы, однако, присутствовали и орки, а также парочка хиллеров, и даже один инквизитор.
Эльфиек не было, зато, практически, везде, где только было можно, висели их изображения, в основном, в обнаженном виде.
На столах высились блюда со всевозможными угощениями, преимущественно, из крыс.
Тут были копченые крысы, засушенные крысиные лапки, крысиные хвосты в кляре, стейки из крысиных спинок, крыс-жульены и прочие изысканные лакомства, которые могли себе позволить только очень богатые гномы.

Именно таким гномом и был Торгун, непосредственный виновник торжества, главный организатор и он же спонсор.
Личность, весьма известная и уважаемая, подтвердившая свой вес и авторитет в обществе немалыми дотациями в виде щедрых пожертвований малоимущим гномам, а также почитании древних богов, и регулярном жертвовании им крыс, в количествах, превосходивших всякое разумение.
Торгун был очень богат, фактически, был самым богатым гномом Панзара, его крысиные фермы обеспечивали процветание львиной доли экономики мира, и потому, знакомство с ним считалось престижным и весьма перспективным.
Поговаривали, что на своё парадное обмундирование он потратил столько крыс, сколько хватило бы, чтобы обеспечить боевой экипировкой каждого гнома Панзара, и еще хватило бы на месячный запас амулетов каждому.
Ходили слухи, что он тайно состоит в Приказе, и поклоняется Разрабам, но никто ничего не знал наверняка, поэтому, когда Торгун во всеуслышание объявил о том, что намерен создать Великое Гномье Братство, многие заинтересовались, и уж никто не остался равнодушным, когда было объявлено о пире в честь нового Братства.

Старик Шмарыч был в числе почетных приглашенных гостей, но, поскольку он был занят, послал вместо себя внука, юного Почемучку.
-Сходи внучок, - сказал он, - будет много выпивки, вкусной еды и обсуждений эльфийских достоинств, пора и тебе уже приобщиться к основам гномьей культуры!
Почемучка спросил, можно ли ему взять с собой свою подружку Белянку, которой, наверняка, тоже будет интересно послушать про достоинства, но дед отговорил его от этой идеи, сославшись на то, что молодой эльфийке будет скучно в таком коллективе, состоящим из одних взрослых гномов, добавив еще что-то про какие-то нездоровые ассоциации с какой-то Белоснежкой.
И вот Почемучка уже сидит на лавке, среди взрослых гномов, потягивающих черный эль, замешанный на старой доброй солярке, похрустывающих перчеными крысиными лапками, и ведущих серьезные разговоры.

Справа от него расположился гном с большой головой и маленьким носом. Он был одет в широкополую голубую шляпу, кислотно-желтого цвета брюки, оранжевую рубашку и зелёный галстук. Заметив, что Почемучка смотрит на него, тот подмигнул ему и приподнял огромную кружку с элем, как бы салютуя ею.
-Красивый у вас наряд, - сказал Почемучка (если, конечно, вам нравятся попугаи, мысленно добавил он про себя).
-Благодарю! – польщенно отозвался гном, с любовью поглаживая галстук, и оглядывая себя сверху вниз, - шито на заказ!
-А разве костюм не должен быть… ну, незаметным, чтобы не так видно было в кустах? – спросил Почемучка.
Гном фыркнул.
–Наоборот! Яркие цвета так и манят инквизиторов, прямиком под теслы и на гравимины!) Тут-то и бери их тепленькими, можно сказать – поджаренными!) И он еще раз подмигнул Почемучке.
Да, подумал молодой гном, многого я еще не знаю.
Сосед слева был очень представительным, полным гномом, с массивной золотой цепью, свисавшей с бычьей шеи в три ряда. На лысой голове красовался обруч из желтого металла, украшенный разноцветными камнями, каждый палец был унизан перстнем с печаткой.
Он держал на коленях блокнот, в котором что-то торопливо писал дорогим паркером.
Краем глаза Почемучка разглядел какие-то столбики цифр, с многочисленными правками.
Толстяк вздохнул, промокнул салфеткой лоб и покосился на гнома.

-Добрый вечер – вежливо сказал Почемучка, - Как поживаете?
Обладатель золотой цепи ответил не сразу, предварительно окинув взглядом Почемучку с ног до головы. Внезапно, лицо его просветлело.
-Ты ведь, кажется, внук старого Шмарыча? – спросил он, и тут же ответил самому себе – Ну, конечно, то-то я смотрю, знакомое лицо! Вот она, растет смена… А где же сам дед? Он тоже тут?
-Нет, он не смог прийти, к сожалению, - ответил Почемучка, - А откуда вы его знаете?
-Мне положено всех знать, ведь я – Король!
-Король?
-Ну да, а что? Непохож? – угрожающе насупился новоявленный монарх.
-Нет-нет, я совсем не то имел в виду, - заторопился Почемучка, - Просто, понимаете, я даже не знал, что у нас, гномов, есть король…
-Именно! – перебил его Король, наставительно подняв кверху указательный палец с перстнем, украшенным рубином, размером с куриное яйцо, - И никто не знал, пока я первый не додумался! А что? Чем я не Король? У меня и корона есть! – с этими словами он поправил полоску обруча, сползшего ему на глаза. –И не давит ни капельки! – добавил он, оглядевшись по сторонам, чуть повысив голос.
-А что это вы такое пишете? – спросил Почемучка, желая сменить тему.
-А, это… Это статы! – неопределенно отвечал Король, маша рукой.
-Статы? Какие статы? Чьи? - удивился Почемучка.
-Это тайна! – важно отвечал гном, заговорщически двигая левой бровью, - когда-нибудь, возможно, я посвящу в неё и тебя!

Почемучка хотел было ответить, но в это время прогремели фанфары, и небольшого роста коренастый гном с густой черной растительностью на лице, в огромном цилиндре и с тростью в руках забрался на стол в самом центре банкетного поля.
Торгун (а, собственно, именно он это и был), торжественно откашлялся и постучал по столу тростью, призывая собравшихся к тишине.
-Слушайте, слушайте! – зашумели гномы.
Призыв к тишине всё нарастал, пока, наконец, один из присутствоваших орков не вышиб с треском днище у очередной бочки с элем, окатив её содержимым несколько наиболее шумных столов.
-Спасыба! – поблагодарил орка Торгун, и повернулся к основной массе собравшихся.
-Дарагие друзья! Пазвольте ат всиго сэрца папрывэтствоват вас на этай супир вичорынка!
(Торгун говорил с сильным акцентом, как большинство гномов, поскольку большую часть времени они общаются между собой на тарабарском наречии, которое фонетически больше всего схоже со звуками, издаваемыми бочкой с камнями, катящейся по крутому горному склону)
-Ви всэ здэс стапрацентные альфа-гномцы!
(Одобрительный рёв гномов, шумное отрыгивание орков)
-Ми будэм дэлать такой клан, всэх нагыбать, да!
(Шумные продолжительные аплодисменты)
-И всэ бабы будут наши!
(Длительная овация, радостные крики «Жжешь, Торгуныч!» и «Давай, братуха!»)

Какой-то гном, вошедший в раж, закружился в танце на соседнем столе, но наступил на апельсин, пущенный рукой горбатого бородача с другого конца стола, потерял равновесие и упал, под дружный гогот собутыльников и визгливое хихиканье бородатого.
«Сумасшедший какой-то» - подумалось Почемучке.
-Бешеный! – словно угадав его мысли, прошептал Король, склонившись к нему, и указывая глазами на все-еще хихикающего гнома, - С ним вообще связываться опасно!
-Опасный – красный! – сказал кто-то у них за спинами.
От неожиданности, Почемучка подскочил, обернувшись, увидел гнома невысокого, даже по гномьим меркам, в засаленном картузе и желто-оранжевом комбинезоне. В одной руке он держал аркебузу, в другой – разводной ключ.
-А, это ты, Шмиксель… - недовольно пробурчал Король, - Подкрадываешься, понимаешь, что твой инквизитор.
Гном, которого назвали Шмикселем, улыбнулся, и, вытащив из-за пазухи небольшой, как показалось Почемучке, сверток, размахнувшись, подбросил его вверх.
Что-то свистнуло, и на несколько секунд мир стал сплошной белой стеной, даже звуки, казалось, не проникали через неё (или это заложило уши?).
Когда ясность зрения вернулась вновь, гнома и след простыл, а вместе с ним исчезла бутылка солярного эля, которую Король держал исключительно возле себя и никому не предлагал.
-Зараза! – выругался монарх – Это у него называется зайти «дуплетиком»!

Почемучка уже выпил достаточно, и чувствовал, что голова начинает вести себя как –то странно, поэтому, он, извинившись, потихоньку вышел из-за стола и решил чуть-чуть пройтись.
Двое гномов о чем-то спорили в сторонке, где-то недалеко взрывали шутихи и запускали фейерверки, на Почемучку никто не обращал внимания, когда он проходил мимо столов с пирующими.
-А я вам говорю, что вы ничего не смыслите! – донеслась до него реплика от одного из них.
-Да-да, и не спорьте! По- вашему, граната – это скилл? Это не скилл, это жалкая насмешка! Боги были, очевидно, не в своем уме, когда решили наградить им канониров!
-Но ведь… - попытался было кто-то возразить, - Ничего подобного! – безапеляционно отрезал его оппонент, -Любой класс, слышите, любой может безнаказанно издеваться над нами, канонирами – тут голос опасно задрожал, - над беззащитными маленькими гномами, ломать наши турельки, жечь нас огнем, морозить, заключать в оковы, бить щитом, - тут раздалось всхлипывание – и даже… даже наши братья в Кроме сапёры – и те доминируют над нами, швыряя в нас свои отвратительные глушилки…
-А что есть у нас?! Что есть у нас, я спрашиваю?? – патетика последнего обращения уже просто зашкаливала.
Заинтересованный Почемучка подошел поближе и увидел картину, которая не сразу смогла уложиться у него в голове.
По середине стола, за которым велся разговор сидел тот, кто так горько сетовал на судьбу канониров, точнее сказать – сидела и сетовала!

Первый, и, наверное, единственный раз в своей жизни, Почемучка видел гнома-женщину.
В его, то есть, её половой принадлежности не было никаких сомнений – завитые локоны бороды, выдающийся бюст и длинное, до пят платье невообразимо розового цвета попросту не оставляли места для них.
Теперь он понял, что именно его сразу привлекло в его, точнее, её голосе – тембр был более низким и грудным, чем у других гномов.
Наверное, он слишком сильно таращился на неё, потому что, когда их глаза встретились, она поглядела на него с недоумением, фыркнула и отвернулась.

Кто-то кашлянул сзади и тронул его за рукав.
-Карошый жэнчин, э! – осклабился Торгун, когда Почемучка обернулся.
-Ээ.. Да.. А кто она, и откуда?
-Э, дарагой, ныкто нэ знает, многие интэрэсуютца, ныкаму нэ гаварыт, да… Пайдём, пайдем дарагой…
Они прошли вдоль очередных столов, из-за которых уже доносились разухабистые песни и громкий хохот, мимо загончиков с крысами, снующих по вольерам, и высовывавших носы между прутьев решеток, и оказались у самого большого стола, в центре которого бил небольшой фонтан из черной маслянистой жидкости. Здесь на тарелках лежали самые крупные и упитаннные крысы, кроме кресла самого Торгуна, на данный момент пустовавшего, за столом также присутствовали двое гномов-близнецов с генеральскими погонами, и какой-то худощавый гном с рыжими лохматыми патлами, повязкой на одном глазу, и стаканом компота в руке. В другой руке он держал ложечку, которой вылавливал из компота вишенки и аккуратно давил их на блюдечке. Увидев Почемучку, он уставился на него своим единственным глазом зеленого цвета, и, отчего-то, нехорошо заулыбался.

-Садысь, дарагой, нэ стэсняйса!- Торгун выдернул из-за соседнего стола чурбачок, смахнул с него сидевшего на нем гнома и поставил его перед Почемучкой.
-Ты ведь внук старого Шмарыча, э?- Почемучка торопливо закивал головой.
-Ай, дарагой, какой дэд у тэбэ, ай, какой дэд! – Торгун покачал головой, причмокнул губами, и развел перед собой руками, то ли желая подчеркнуть широту души, то ли размеры тела его деда.
-Дедушка не смог прийти….
-Ай, знаю, дарагой, всё знаю! Сам нэ прышол, внука прыслал, настоящего гномца!
-Гномца?
Торгун подмигнул (чего это у них тут за мода у всех такая, подумал Почемучка).
-Ти знаэшь, кто такой альфа-гномэц?
Почемучка помотал головой.
-Я тыбя палюбыл, я тыбя научу! – торжественно возвестил Торгун. –На вот, выпэй-ка!

И он протянул Почемучке огромную чашу, вроде той, в которой он умывался по утрам, до самых краев наполненную уже знакомой ему темной маслянистой жидкостью. Еле удержав чашу в руках, Почемучка успел сделать несколько глотков, прежде чем почувствовал, как земля уходит у него из под ног, а в горло потекло расплавленное железо. Чьи-то сильные руки подхватили его сзади, а одноглазый рыжий гном с поразительной быстротой метнулся вперед и успел перехватить, с неожиданной для его комплекции силой, чашу из рук Почемучки за секунду да того, как тот её уронил.
-Эээ, дарагой – хохотал где-то в тумане Торгун, мы еще из тэбя сдэлаем гномца!

Дальнейшие события Почемучка помнил плохо. Смутно припоминал, как в обнимку с Торгуном и рыжим они горланили какие-то песни про про эльфиек, как два гнома-генерала устроили потасовку и опрокинули стол с фонтаном, как Король орал что-то про какие-то эдикты и статы, которые он, кажется, испортил, как гном в желтых штанах и смешной синей шляпе, воровато оглядываясь, прятал плакаты с голыми эльфийками за пазуху…
Но одно он помнил хорошо – когда его, уже полубесчувственного, волокли с вечеринки, Торгун кричал им вслед: -Братства! Вэлыкий гномый братства! Алфа-гномцы!

Вспоминая сейчас своё тогдашнее состояние, топая по тропинке и дыша свежим утренним воздухом, Почемучка краснел и переживал.
Что-то подумал о нём Торгун? Хорош альфа-гномец, нечего сказать! С нескольких глотков так раскваситься! Но ничего, он сейчас придёт и докажет Торгуну, что он вовсе не такой слабак и слюнтяй, как он мог подумать, он достоин быть членом великого гномьего братства, как бы оно там ни называлось!
Так размышляя и беседуя сам с собой, он приблизился к месту вчерашнего пиршества.

Повсюду валялись пустые бутылки, объедки и опрокинутые бочонки. Подходя к дому, он заметил один из плакатов, украшавших накануне каждое дерево и каждый стол, порванным на несколько частей, валяющимся на полу.
Еще через несколько шагов он услышал голоса, доносившиеся из двухэтажного особняка, в котором, собственно, и проживал крысиный магнат, и, по мере того, как он приближался, голоса усиливались. Первый голос принадлежал Торгуну, и, насколько мог слышать Почемучка, звучал он глухо и, на удивление, робко, словно бы за что-то оправдывался, во втором голосе слышались высокие ноты и довольно грозные интонации.
Внезапно окно на втором этаже с треском распахнулось, со звоном посыпались стекла.

-Торгун, ты самый бесчестный мерзавец, из всех, которых я знала! Я же просила тебя, как порядочного гнома, заняться ремонтом, пока я буду гостить с детьми у мамы!
Что отвечал Торгун, Почемучка не успел расслышать, так как, практически мгновенно, последовала следующая тирада, на таких высоких тонах, что у него заложило уши:
-АХ, ТЫ НЕ УСПЕЛ??!! БЕДНЕНЬКИЙ! ЗНАЧИТ, ПРИВОДИТЬ СЮДА СВОИХ ДРУЗЕЙ-СОБУТЫЛЬНИКОВ И УСТРАИВАТЬ ТУТ ОРГИИ ТЫ УСПЕВАЛ, А СДЕЛАТЬ ТО, О ЧЕМ Я ТЕБЯ УЖЕ ПРОШУ ЧЕТВЕРТЫЙ ГОД, ТЕБЕ, ВИДИТЕ ЛИ, НЕ ХВАТИЛО ВРЕМЕНИ??! ПОЧИНИТЬ ПОЛИВАЛКУ В САДУ – НЕТ, КОНЕЧНО, ЭТО УСПЕЕТСЯ, ПЛЕВАТЬ, ЧТО ЖЕНА ТАСКАЕТ ВЕДРА ОТ САМОГО РУЧЬЯ, ЗАТО БОЧКИ СО СВОИМ ЧЕРТОВЫМ ЭЛЕМ ЕМУ БЫЛО ТАСКАТЬ НЕ ЛЕНЬ! ИСПОХАБИТЬ ВСЕ ДЕРЕВЬЯ СВОИМИ ГНУСНЫМИ ПЛАКАТАМИ – НА ЭТО ЕСТЬ ВРЕМЯ И ЖЕЛАНИЕ! УЖ ЛУЧШЕ БЫ ТЫ В ПОСТЕЛИ ПРОЯВЛЯЛ ХОТЯ БЫ ПОЛОВИНУ ТАКОГО СТАРАНИЯ!!!

Далее послышался звон еще чего-то бьщегося, потом глухой стук, словно чем-то тяжелым и твердым со всего маху дали по чему-то мягкому, потом вопль «Бэллочка, только не туда, ай!!!», после чего из окна на втором этаже, буквально с треском вылетел взъерошенный и изрядно помятый Торгун, с совершенно осоловелым и затравленным взглядом. Фигуристая эльфийка в пеньюаре, свесившись из окна, грозила ему в след неким предметом, отдаленно напоминавшем приклад аркебузы. Почемучка как зачарованный наблюдал, как подскакивают груди эльфийки в такт размахивания руками, когда на него налетел ошарашенный Торгун.

-Эээ…- выдавил из себя Почемучка.
-Братка, - выдохнул Торгун, выручай, братка! –Явилась, мать её, ити, на три дня раньше! Стопудово тёщина работа, мамой клянусь, да!
Почемучка автоматически отметил, что Торгун говорит почти без акцента.
-Эээ…. -невольно повторил он.
-Дед дома? – дыша жутким перегаром ему в лицо, прохрипел Торгун.
-Эээ… Ага, дома…
-Веди! Шмарыч прикроет, перекантуюсь у него недельку, мировой мужик твой дед…- пыхтел на ходу Торгун.
«Что ж», - думал Почемучка, едва поспевая за тяжело топающим и отдувающимся гномом по лесной тропинке, по которой он совсем недавно так спешил, -«возможно, именно в этом и заключается принцип великого гномьего братства»…

Шик, можешь издаваться спокойно

Зачем 4 поста? Не ужели все в 2 не влезло?

Для удобства восприятия и редактирования)

По любому круто, молодец, но я не осилил)

засунь все в спойлер.

Захочет - засунет. Не захочет - не засунет.